Автобус с усатым палачом уже рассекает по Петербургу; именем рябого убийцы скоро снова назовут город на Волге. Невыносимо.
А жить на Ленинском проспекте — выносимо? Гулять мимо памятников лысому маньяку, развязавшему гражданскую войну и выдававшему квоты на расстрелы целыми сословиями — выносимо? Да, вполне. Легче переносится почему-то.
Первая причина банально-хронологического свойства: картавый был символом гораздо дольше рябого.
Размер чанка? Диссоциация?
Вторая причина тоже связана с хронологией, но это причина — психологическая. Те, кого расстреливали и запарывали штыками по приказу Ленина, попросту не имеют к нам эмоционального отношения.Мы не застали ни их, ни живой памяти о них. Поэтому мозг, лишенный воображения, сортирует эти имена в ту часть бездонной картотеки, где хранятся имена растоптанных в ходе исторического процесса вообще. Робеспьер в одном Лионе пустил под нож и расстрелял картечью десятки тысяч человек — мы же не просыпаемся по этому поводу с сердцебиением!
Время? Активность?
Да и имен погибших во время ленинского «красного террора» почти не сохранилось — поди упомни поименно рабочих Кронштадта и тамбовских крестьян, расстрелянных Тухачевским. А если есть имена, то это именно и только имена, списки, без лиц на фотографии, без родства, без подробностей теплой памяти.
Это у нас — болит (по крайней мере, у тех, кто не отморозил мозги и не потерял человеческого облика).
Поэтому вопрос о выносе мумии из гробницы в центре Москвы — вопрос политический, и только. А автобус с радостным усатым палачом на борту — личное оскорбление мне и миллионам россиян. И организаторы этой мерзости напрасно думают, что она проскочит на шармачка.
Да, и вот еще что. Только что прилетел почти одновременно с президентской компанией из упомянутого Шендеровичем города, где был как раз в годовщину одного из военных событий. На улицах - красные флаги. Эмоций ноль. Наверное, потому что для нашего поколения их цвет это уже скорее ассоциация с пионерскими галстуками и костюмами бортпроводниц "Аэрофлота".
Но Виктор об исторической памяти пишет. Это важно. Хотя наша эмоциональная память по своей природе от нее защищается.